Тут про Дункана
О первой встрече Дункана и Тамирис, NB, держать в головеС точки зрения Дункана: прекрасный солнечный денек (редкость для Невервинтера в середине осени), хорошее настроение с утра (потому что на ночь не напился), а тут еще и хорошенькая девушка во "Флягу" заходит, прицельно ища Дункана Фарлонга. Он так ее быстро оглядывает по-бунински всю, от разрумянившихся гладких щечек до полных грудей под натянутой блузкой до щиколотки в чулке, мелькнувшей, когда она юбку подбирала, и настроение становится еще лучше. Никаких планов по соблазнению, просто возможность чуток пофлиртовать и приятно разнообразить ночные фантазии явлением феи пышных сисек — и тут стоп-машина, это племянница, какая еще племянница нафиг. Дункан столько лет так тщательно старался не думать о смерти Эсме, что даже день ее смерти как будто забывал (напивался он обычно раньше или позже этой даты), и тут его как будто мордой тыкают во все, что он не сделал за эти девятнадцать лет. И там, где Тамирис видит непосредственность, будто они на самом деле сто лет знакомы, у Дункана такая же неловкость и паника, которую он привычно маскирует непосредственной флиртующей манерой общаться, и от этого теряется еще больше, потому как вообще не представляет, как себя вести "по-родственному": Тамирис ни разу не Эсме и не та двухлетняя девочка, которую он даже на руках ни разу не подержал. И ощущение, что он облажался еще до знакомства, во время знакомства и дальше привычно будет лажать, его гнетет, и он сильнее сияет улыбкой. А тут еще письмо от Дэйгуна (довольно мерзкое, со всеми этими упоминаниями "Красного льва" и намеками на поганую натуру братца), которое он долго не решается прочесть, а прочитав — чувствует себя так, словно ему на голову ведро помоев выплеснули: и задетая гордость, и какое-то обреченное согласие с мнением Дэйгуна, и гнев, который некуда выплеснуть, потому что рядом Тамирис, которой тоже несладко и неловко. И надо улыбаться-улыбаться-улыбаться и быть радушным хозяином и милым дядюшкой.Утонувший в пороке дядюшка ДунканОтвязное "дитя порока" Дункан в основном в фантазиях мыслях Дэйгуна. Так-то он в "Красном льве" получил на всю жизнь прививку от борделей, и секс за деньги вызывает у него искреннее отвращение. Обычно он если и ходил в публичные дома, то за компанию — пожрать, поиграть в картишки (в юности у него были серьезные проблемы с азартными играми), максимум мог усадить себе на колени смазливую девицу или юнца. Исключение — те разы, когда Дункану нужно было произвести нужное впечатление на лусканских товарищей (которые не товарищи), но тогда он вообще много чего вытворял. При этом Дункан в юности легко соглашался на секс, стоило кому-то проявить к нему внимание, но первичным там было неумение и просто непонимание, что можно отказать, даже если он кому-то глянулся. Так что это был весьма средненький опыт. Его беззаботная манера общаться и любовь к вниманию многих наводила на мысли, что он кому угодно даром за амбаром — но на деле Дункан вполне моногамен (некрасивая хрень с изменой была только в отношениях с Медорой), прикипает душой к партнеру и вообще без эмоций хиреет, как цветочек без солнца.
Ебырем-террористом, КОТОРЫЙ ВЫТВОРЯЕТ В ПОСТЕЛИ ПРЯМ ВОТ ТАКОЕ, он тоже может показаться разве что невинной Тамирис. Офала сказала бы, что энтузиазма в нем куда больше, чем мастерства. (Дэйгун, к примеру, практиковал более кинковые вещи и вообще оценок за технику получал бы поболее, за что его женщины и любили, несмотря на 10 см). При этом порой Дункана заводят совершенно дикие, страшные вещи, типа найфплея или вообще убийства, но этого он сам невероятно стыдится и боится, жестоко раскаиваясь после каждого срыва — и отношения с Епископом закончились в том числе из-за этого. Да и вообще тогда Дункан много всякой стыдной для себя хрени раскопал — типа того, что, всегда будучи равнодушным к анальному сексу, вдруг начал активно практиковать его с Епископом именно для того, чтобы "обладать" им хоть так, раз ответной любви от него не может добиться. И это в итоге привело к тому, что Дункан вообще на три года из большого и малого секса ушел, оголодал до крайности, что и довело его до нужной кондиции перед феей пышных сисек.